Флот и Фолкленды. Архипелаг раздора. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года - Е. А. Грановский
Прибытие 17 апреля адмирала Филдхауса в сопровождении генерал-майора Мура и маршала авиации Кёртиса разрядило напряженную обстановку и направило работу по планированию операции в конструктивное русло. Почти сотня офицеров всех трех видов вооруженных сил собралась в конференц-зале «Гермеса», чтобы послушать Филдхауса. После этого командующий обстоятельно побеседовал с каждым из командиров групп. Он с пониманием выслушал просьбу бригадира Томпсона предоставить достаточное время для планирования и подготовки высадки и заверил, что никто не собирается заставлять его бригаду высаживаться в Лафонии, а прерогатива принятия важных оперативных решений не относится к компетенции Вудворда, а остается целиком за командованием в Нортвуде. Он также согласился с оценкой десантников, что наличных войск хватит только для создания и обеспечения берегового плацдарма, а в дальнейшем их потребуется усилить.
Планирование кампании осуществлялось в следующем порядке: штабы оперативных групп разрабатывали планы, основываясь на решениях их командиров, каждый в своей части: Вудворд отвечал за боевые действия на море, Клэпп и Томпсон – за высадку десанта. Затем подготовленные ими проекты уходили в Нортвуд для утверждения и составления общего оперативного плана. Причем на командование амфибийно-десантных сил на данном этапе возлагалась только разработка плана десантирования и создания берегового плацдарма, тогда как составление общего плана военных действий на островах откладывалось до прибытия 5-й пехотной бригады и должно было стать заботой войскового начальника более высокого звена, который примет командование всеми британскими войсками на Фолклендах (им стал генерал-майор Мур).
Переход к активной фазе операции «Корпорейт» был назначен на 1 мая. Авианосная ударная группа 18 апреля покинула якорную стоянку у острова Вознесения и направилась к Фолклендам, а ее штаб приступил к разработке плана действий против аргентинского флота. Основными ее задачами, поставленными командующим ОС и затем подтвержденными в директиве, данной 27 апреля контр-адмиралу Вудворду, были:
а) осуществление блокады занятого аргентинцами архипелага с целью недопущения подвоза подкреплений и снабжения аргентинского военного гарнизона;
б) обеспечение эффективного морского и воздушного контроля омывающих острова вод с целью создания обстановки, при которой британские экспедиционные силы смогут решать поставленные задачи, не встречая организованного, эффективного сопротивления со стороны противника, т. е. того самого господства на море.
Выполнение первой задачи в соответствии с положениями классической британской военно-морской теории в значительной мере вытекало из решения второй. Тут все было почти как «в старые добрые времена» Мэхэна и Коломба: овладение господством на море заключается в разгроме военно-морских группировок противника и лишении его воли к сопротивлению. Если даже не удастся отправить на дно большую часть неприятельского флота, было чрезвычайно желательно потопить наиболее крупные боевые единицы (т.н. high value units): авианосец «25 мая» и крейсер «Генерал Бельграно», для достижения деморализующего воздействия, хотя главной угрозой в надводном бою считались эсминцы и корветы с ПКР «Экзосет».
Основной ударной силой в сражении против аргентинского флота должны были выступить атомные подводные лодки, однако сложность планирования их боевого использования заключалась в том, что они Вудворду не подчинялись, руководство их действиями осуществлялось с командного пункта подводных сил в Нортвуде. По мнению контр-адмирала, это препятствовало их эффективному боевому использованию.
Другим проблемным моментом была большая зависимость от степени активности самого противника. Наиболее предпочтительным виделось сразу навязать аргентинцам решительное сражение, имитировав в качестве наживки развертывание для высадки морского десанта в районе Порт-Стэнли. Но что делать, если аргентинский флот не примет вызова и будет отстаиваться в базах, руководствуясь старым испытанным принципом «Флит ин бин»? Еще одним обстоятельством, сильно усложняющим дело, был ощутимый дефицит разведывательных сведений о противнике и оперативно-тактической обстановке на морском театре, тот самый пресловутый «туман войны», окутывавший непроглядной мглой зону военных действий. Это обуславливалось как слабостью британской агентурной разведки, так и скудностью, если не сказать отсутствием, адекватных средств морской, радиолокационной и радиотехнической разведки. Вопрос, получали ли и в каком объеме британцы данные американских систем космической разведки, как уже ранее отмечалось, остается открытым, но даже при положительном ответе практически исключается возможность слежения за противником в режиме реального времени. Такое положение дел не соответствовало реалиям современной войны, хотя отчасти компенсировалось тем, что и противник здесь тоже испытывал значительные трудности.
Но наибольшую зыбкость планам, разрабатывавшимся в штабной каюте авианосца «Гермес», придавало то обстоятельство, что необходимой предпосылкой и неотъемлемым элементом господства на море в современной войне является господство в воздухе. В руководстве амфибийно-десантных сил настаивали, что высадка десанта должна происходить в условиях полного контроля воздушного пространства над районом ее проведения. Однако сам Сэнди Вудворд к угрозе, исходящей от аргентинской авиации, относился с невозмутимостью, достойной адмирала Тома Филлипса, погубившего 10 декабря 1941 года в Южно-Китайском море два британских линкора вместе с самим собой и 839 моряками. Нельзя сказать, чтобы эта проблема совсем игнорировалась, но она не рассматривалась в качестве краеугольной. Оптимизм Вудворда зижделся на трех китах: заверениях французов, что без их помощи аргентинцы не смогут ввести в действие авиационные ПКР «Экзосет», иллюзии во всесильности ЗРК «Си Дарт», считавшегося лучшим корабельным зенитно-ракетным комплексом в НАТО и вообще в мире, вкупе с воздушными патрулями «Си Харриеров», которые, как предполагалось, обеспечат надежный «зонтик», и убежденности, что имевшийся в распоряжении противника аэродром на Фолклендах будет нейтрализован ударами с воздуха и систематическими артобстрелами с моря. Одна из традиций, на которых держится британский военно-морской флот, состоит в том, что собственное мнение здесь позволительно иметь только главному начальнику. Даже если кто-то из офицеров адмиральского штаба мыслил более реалистично, он едва ли мог быть услышан командующим.
Разведка оценивала наступательные возможности аргентинской авиации в четыре волны по шесть самолетов в каждой ежедневно. В дальнейшем предполагалось снижение интенсивности налетов противника под влиянием понесенных им потерь, нарастания у него технических проблем и падения морального духа, вплоть до полного их прекращения. То есть фактически все сводилось к выбиванию вражеских самолетов в процессе отражения их атак. С другой стороны, в отсутствие достаточных сил и возможности работать по материковым авиабазам и военной инфраструктуре аргентинцев имевшийся выбор способов борьбы за господство в воздухе был невелик. К ним относилось уничтожение на земле самолетов, базировавшихся на Фолклендских островах, авиационные и артиллерийские удары по аэропорту Стэнли с целью воспрепятствования его использования аргентинской авиацией и выдвижение кораблей с наиболее продвинутыми средствами ПВО на дальние подступы для заблаговременного перехвата воздушных целей. Однако в целом командующий АУГ до определенных пор не воспринимал этого фактора всерьез. Гораздо большую озабоченность у него вызывала проблема поддержания боеготовности собственных авиагрупп. Штатно использование авианосцев в британском флоте строилось на чередовании пяти суток интенсивных полетов с пятидневной передышкой для отдыха летного состава и техобслуживания матчасти. Но при всего двадцати самолетах на двух авианесущих кораблях надеяться на столь щадящий график не приходилось. Вся палубная авиация будет использоваться по полной и до победного конца. Но как долго? Он считал, что предел возможного – тридцать суток.
Недооценка потенциала ВВС Аргентины выразилась и в том, что не планировалось никаких специальных мероприятий по установлению воздушной блокады Фолклендов. Поражение взлетно-посадочной полосы аэропорта Стэнли рассматривалось прежде всего как способ воспрепятствовать базированию аргентинской ударной авиации. «Мы вполне допускали, – пишет Вудворд, – что аргентинцы попытаются подлатать полосу с использованием щебня и цемента, возможно, утрамбованной земли для обеспечения приема и взлета транспортных самолетов „Геркулес“ с целью доставки грузов и эвакуации раненых. Но меня это не заботило. Меня волновала опасность стремительного удара по британским авианосцам аргентинских истребителей-бомбардировщиков, и мой замысел заключался в том, чтобы довести их до такого состояния, при котором они не могли бы даже планировать такие
